Рассказ Сергея Андрюшина

Подробности

Опубликовано 18.06.2014 09:41

Автор: Сергей Андрюшин

Просмотров: 2371

Из странствий советского моряка,

       африканские приключения             

 (рассказ в юмористической форме бывшего сотрудника

   экспедиции НИС «Космонавт Владислав Волков») 

     Пришло, пришло время, поведать о невероятных событиях, приключившихся со мной и моими друзьями в стране далекой, где деревья исполины, пальмы, кактусы, что выше человека вымахали, птицы и звери невиданные.

 Люди там проживающие – черны как антрацит, но при этом веселы, порой образованы – способны прочитать по-французски, а некоторые владеют автоматическим оружием заморского производства. Дивные эти места омывает великий Атлантический океан, по коему, на красавце теплоходе мы туда и прибыли.

 Путь наш был не лёгок, затирали льды сурового Северного моря, докучали туристы в Ла-Манше, трепал и кидал шторм в Бискайском заливе, налетала саранча у Канарских  островов. Проходя экватор, чуть не врезались в экваториальный столб, за что Нептун обложил нас данью великой, да матом семиэтажным.

 Правда, моральные издержки потом русалки компенсировали.                                                                                                    

     И вот, сошли мы на берег Африканский, себя показать, да на мир посмотреть. Замполит пред этим нас отечески напутствовал в назидание – мол, «голуби мои, не дай бог, хто–то в виде непотребном  по территории иноземной гулять будет, аль какое другое  непотребство удумает – в пять минут на Родину депортирован будет и других стран дальних такому нарушителю, как своих ушей не видать».

 Ну, да об этих страстях любой наш странник-коллега был неоднократно, по-отечески предупрежден и потому в землях неведомых, как правило, вели себя достойно и с пониманием.                                                           

     Итак, город, где вместо тополей пальмы высокие растут, вместо горобцов – попугаи летают. Сразу созрела мысль наловить десятка два, в коммерческих целях.  Но, как оказалось, они дикие, в клетках жить не смогут. Аборигены исповедуют ислам, сфотографируешь чёрного мусульманина без разрешения - значит украдёшь его душу. Поэтому с фотокамерами надо быть поосторожней, а то и на скандальчик нарваться не долго, их вера фоткаться не позволяет.

 Но я приспособился, Зенит повесил на грудь, вижу сцену достойную кадра, включаю задержку, сам руки в карманы, разворот к объекту – клац, и готово.                                                        

     В первый день долго ходили по городу, живые сцены пытались фотографировать, приценивались к шмоткам, пили пиво. В одном из кварталов нас атаковали проститутки, еле отбились, пообещали, что завтра придём. Девы наглые как танки, а страшные аки фурии… Но в том квартальчике, как нам потом объяснили, других и не водится.

 Зашли на один из базаров – ряды лавок, а в середине строение с торговыми местами. Чего там только нет – глаза разбегаются. Я простодушно наслаждался всей этой экзотикой, пока не почувствовал, как какой-то ловкач запустил руку в задний карман моих джинсов. Через мгновение в моих руках трепыхался малолетний арапчонок, слезно просивший отпустить его на вполне понятном русском языке, при этом, почему-то называл меня «Саня».

 Воришку я отпустил, так как в кармане у меня ничего не было. При посещении таких мест не только в задних, но и передних карманах носить что-либо не рекомен-дуется. В искупление своей вины арапчонок показал нам лавку наших земляков.  «Земляками» оказались армяне. Когда и как они там оказались, мы не спрашивали. На их магазинчике с товарами для моряков из соцлагеря висела рекламная картонка с надписью фломастером – «Фирма веников не вяжет, фирма делает гробы».

 И этой рекламой торговцы очень гордились. Познакомились, быстро нашли общий язык, благо наши интересы совпадали. Мы желали купить ярких заморских шмоток, а они могли их нам продать. Фирма «делающая гробы» имела достаточный выбор товаров. Когда я поведал одному из «земляков», что ищу хороший детский пистолет для племянника, он тут же вытащил картонную коробку, из которой достал револьвер под газовые патроны девятого калибра. Вещь была отличная  и стоила не дорого, однако я поборол возникшее  вожделение к «игрушке», не хотелось распрощаться с возможностью странст-вовать, да еще и получать на это деньги.

 Полки заморского «шопа» ломились от разнообразной одежды, сингапурской аудио и видео аппаратуры и кассет к ней, и чёрт еще знает от чего и для чего. Например, часы «Сейко» китайского производства, любезно предложенные «земляками» можно было приобрести всего-лишь за пять франков. Правда, они могли радовать нового хозяина не долго, зато были красивы, как натуральные.

 Такого выбора товаров на Родине в те времена ещё не было. Разве что найти такое можно было в комиссионных магазинах портовых городов, но цены на такие «раритеты» кусали. Естественно, начало восьмидесятых – в стране товарный голод, вызванный искусственным дефицитом, не понятно, зачем и кем созданный.

 В то время как Советскому Союзу,  с его могучим потенциалом, можно было завалить страну ширпотребом сносного качества, как говорят в Одессе – пара пустяков. Но было – то, что было. И обладатель, какого-нибудь японского «Шарпа», да в джинсах «Монтана» выглядел в глазах окружающих не рядовой, а успешной личностью. Конечно, я не утверждаю, что все поголовно бредили иностранным шмотьем. Я веду вот к чему. Зарплата наша в советских рублях была мизерна. Работая в должности техника, получал сто двадцать рублей. Но каждый месяц плавания приносил ещё тридцать инвалютных рублей, которые обменивались по курсу на валюту страны нашего посещения.

 На эти деньги, трактуемые как «представительские» или «командировочные» странники из далёкой советской страны и приобретали за рубежом товар, который можно было с выгодой реализовать дома. Называли этот процесс, почему-то – «школой». Не по сути товарообмена, а вероятно оттого, что советские моряки при посещении иностранных портов ходили за этими товарами с модными в те советские времена большими портфелями из кожзама. На покупаемые моряками товары существовали таможенные нормы ввоза, за недопущением превышения которых бдительно следили наместники ЦК КПСС в рейсах – первые помощники капитанов, а в составе больших экспедиций – замполиты начальников экспедиций.

 Тут пришлось несколько отклониться от темы своего рассказа, приключений, но экскурс в финансовую сторону «странствий» - был необходим.                                                                                               

    В ходе дальнейшей беседы с «земляками», я поинтересовался, кто помог хозяевам лавки создать столь завлекающий покупателей рекламный трюк? На что один из братьев-хозяев, не без гордости заявил о совместном с калининградскими рыбаками авторстве. Когда он с любовью взглянул в сторону своего творения, я тут же предложил его рационализировать по смыслу добавлением слов о том, что «стоить это будет совсем не дорого».

 Договоренность была тут же достигнута и закреплена дегустацией местного пива. Договорившись о времени встречи на следующий день, мы отправились проводить дальнейшее исследование местных достопримечательностей и материальных ценностей африканского порта. Бродили мы не долго, приближалось обеденное время, о чём сигнализировал натренированный на судне желудок.

 А вокруг: духота, пыль и запахи от гниющих на берегу океана водорослей. Хотелось ощущения каютной кондиционированной прохлады. Зашли в супермаркет, купили на вечер пива, и на судно.                                     

    Подходим к теплоходу, а к трапу не пробиться. Аборигены, по-видимому коммерсанты от природы, устроили нам мини-базар-толкучку прямо на причале. Самым ходовым товаром в Дакаре были африканские маски, разных размеров и расцветок, из красного и чёрного дерева, от миниатюрных до метровой высоты. Вот она африканская экзотика, глаза разбегаются! Возникло желание купить парочку масок, но, вспомнив наставление бывалых странников о том, что все покупки надо делать в предпоследний или последний день стоянки, от мыслей о лишних тратах успокоился, впереди есть еще время обстоятельно обдумать и совершить покупки осознанно.

Взойдя на борт по трапу, узнали приятную новость – на следующий день предстоит экскурсия в «Золотую деревню» – стилизованный африканский поселок с хижинами под соломенной крышей. Это рай для туристов со всего света, где продают традиционные африканские сувениры из золота и тканей, и на глазах у путешественников ремес-ленники-аборигены, на коленке, демонстративно вершат из дерева статуэтки и маски.

  Вечером, на открытой палубе крутили фильм – «Сыщик», наш, Советского производства.  Аборигенам, участвующим в просмотре, судя по бурной реакции, фильм очень понравился, особенно радостно реагировали на эпизод, когда изнемогающий от усталости герой, чтобы взбодрить себя, кладёт руку на пылающие угли. После просмотра фильма ко мне подошел признанный в экспедиции художник-оформитель и предложил совершить ночную авантюрную вылазку на берег.

 Его пытливому взору на причале, под штабелями с мешками зерна предстали поддоны, сделанные из пальмового дерева, которые можно было бы использовать для собственной резьбы масок и фигурок аналогичных африканским. Договорились на четыре часа утра.

 Вечер первого дня захода в иностранный порт – всегда праздник. После трех месяцев трепетной болтанки в океане, сойдя на твердь земную, кажется, что и она грешная качается под нами. Состав моряков на нашем НИС (научно-исследовательском судне) был двойственным, «странники» делились на экипаж и экспедицию, но жили дружно. Вся братия разбивалась на небольшие группы (по интересам) от трёх до десяти человек.

 Так было легче переносить долгие дни в открытом океане, в центральных районах которого нет рыбы и, соответственно, чаек, кружащих над судном тоже. Вся жизнь моряков состояла там из двух пунктов, работы и досуга. Работа, космическая вахта - сеансы связи с космическими кораблями и аппаратами, о чём заботилось экспедиционное руководство. А вот о незатейливом досуге, в первую очередь, приходилось заботиться самим морякам.

 В трюме судна, для любителей мини-футбола и волейбола, был оборудованный спортзал. Имелся и небольшой плавательный бассейн, сауна. В кают-компании по вечерам крутили взятые в прокате пароходства кинофильмы. Но вечера длинны и если ты одинок – тоскливы. Приведу, в качестве примера, отрицательное влияние одиночества в замкнутом пространстве.

 Один молодой моряк, оказавшийся в своём первом рейсе на нашем судне, ведя замкнутый образ жизни, просто «двинулся крышей», и вынужден был отчалить на первом встречном судне на родину. Никакая медкомиссия не способна заранее проверить потенциальные возможности организма, которые скрыты и проявляются в трудных условиях длительного отрыва человека от земного образа жизни.

 Чтобы избежать возникновения и даже предпосылок такого поведения – нужно нагружать свой организм посильными земными нагрузками, научиться управлять и своими мыслями, сосредоточив которые на какое-то творческое увлечение.   Я в первом же рейсе нашел общий язык с интересными сотрудниками и был принят в их круг. На судне действовал кружок художественной самодеятельности и был вокально–инструментальный  ансамбль, члены которого и входили в один из «кругов обеспечения досуга».

 Занимался оформительской деятельностью для сопровождения концертов ансамбля, рисовал, придумывая варианты для оформления фона сцены. Среди членов экспедиции всегда находился специалист-радиолюбитель, который с успехом мог отремонтировать поломки музыкальной аппаратуры. Вот среди таких одарённых талантом сотрудников и умельцев я оказался в одном из кругов судового сообщества.

 Вечернее время первого дня захода в порт провели,  делясь впечатлениями с питьём принесённого пива, рассказывали анекдоты. После одиннадцати разошлись по каютам. Без пятнадцати четыре, меня поднял телефонный звонок. Вышел на палубу, в ожидании меня там топтался наш «Айвазовский».

 Ночь была пасмурна и прохладна, доставала сильная влажность. Палуба была мокрой толи от росы, то ли дождя. Матрос у трапа поинтересовался, что мы надумали. Выслушав наш план, он сказал, что у трапа внизу спит не то сторож, не то пограничник. Решили рискнуть. Спустились на причал, действительно под трапом сладко похрапывая, спал абориген. Подельник вразвалочку – мол, я здесь прогуливаюсь – подошел к штабелю с желанной древесиной. Признаюсь, было страшновато, влипнуть в скандал и быть потом сурово наказанным.

 Взяли поддончик и дружно потащили его на судно.  Внезапно из-под трапа, выпутавшись из своего балахона, возник  мавр и на русском языке объяснил, что мы попались, он вызывает дежурного и будит нашего капитана. Мои ноги стали ватными, допрыгался. Но мой подельник, будучи в душе и по профессии художником не растерялся. Сунув руку в карман куртки он торжественно извлёк оттуда флакон тройного одеколона и, показав его служивому, вступил с ним в переговоры. Последний, сразу стал произносить правильные речи, но потом попросил добавки и, получил ещё одну флакушу «Чипра», за которой я специально сбегал в каюту.

 После этого служивый объявил, что мы братья навеки и можем взять еще парочку поддонов, коль они так нужны русским комрадам. Что мы и сделали. Матросик ржал от души, наблюдая за нашим ченчем, и как мы тащили на борт три поддона размером примерно полтора на полтора метра. В общем, ночная экспедиция на причал прошла успешно. А  «ченч» – это обмен, сделка…

 На следующий день утром, сразу после судового завтрака, к борту «Волкова» подкатил автобус и все изъявившие желание насладиться экзотикой, отправились в «Золотую деревню». Там было на что посмотреть. Прямо на наших глазах, орудуя стамесками-тяпками, деревянных дел мастера изготовляли традиционные африканские маски, статуэтки негритянок с пышными бюстами.

 Рядом с ними карпели огранщики и сборщики бус. Мне была знакома техника резьбы по дереву, но быстрота и проворство местных мастеров поражала. Особенно удивляла работа стамеской в виде кочерги. Готовую маску, кстати сделанную из пальмового древа, с помощью мастики превращали в красно-бардовый цвет, особо ценимую почитателями – эбеновую. Для этого применялась сапожная щетка и соответственно вакса по цвету. И все это делалось на глазах многочисленных туристов. Причем при продаже «эбеновые» ценились выше всех остальных «пород» дерева. 

Во второй половине второго дня стоянки отправились к «землякам».  Я нёс новый рекламный транспарант, изготовленный гуашью на листе ватмана. Братья-армяне встретили нас как старых друзей. Долго восхищались «творением». В знак благодарности вручили нам мелкие сувениры. Побродив по городу, вернулись на теплоход. 

     Настал третий день нашего пребывания у берегов Африканского континента. В этот день моряки «делали школу» - покупали ранее намеченные товары по установленным в результате прежних торгов ценам для себя и в подарки близким, и кое-что «на школу» (продажу через комиссионные), так как основные рейсовые закупки моряков предстояли в матушке Европе. Наша группа состояла из трех человек во главе со старшим, инженером Валерием и двух техников Олега и меня.

 Валерий был начальником станции экспедиции, в составе которой работал и я, Олег - из другого отдела. С последним был едва знаком, но в спортзале судна часто наблюдал, как он молодецки лупил ногами и кулаками здоровенную грушу. Я так высоко задирать нижние конечности не умел. Купили мы в городе всё что планировали и отправились немного в сторону от порта, на брег Атлантический, чтобы по-фотографировать, да на прибой поглазеть. Посмотреть, конечно, было на что, базальтовые скалы, о которые с ревом разбивались огромные волны, бурлящая белая от пены вода докатывалась среди камней к нашим ногам.

 Решили пройти вдоль берега, в поисках места поживописней. Тогда каждый из 36-ти кадров цветной слайдовской плёнки берегли, стараясь снять наиболее яркое и привлекательное. Не то, что теперь, вставил в цифровик флешку на десятки гигабайт и клацай пока не надоест. В общем, объект съёмки выбирался тщательнее. Идем мы, слева океан грохочет, справа скала метров до пятнадцати, щелкаем затворами фотоаппаратов, то прибой, то друг друга на фоне прибоя, далековато уже зашли. Сосредоточившись на том, чтобы поймать в объектив красивую волну, услышал сзади себя странные крики.

 Обернувшись, увидел, что мои спутники доблестно сражаются с двумя аборигенами. Последние вели себя так, будто наше численное преимущество для них – пара пустяков. Они нагло орали – «Саня, давай мани» и пытались вырвать из рук материальные ценности в виде пакетов с товаром. Вот один из нападающих, подхватил с земли бутылку, звякнул ею об камень, и в его руке сверкнула «розочка». В доли секунды он этим предметом дважды поразил Олега по предплечьям.

 И всё это произошло секунд за пять после того, как я обернулся от красот океана. Быстро зачехлил свой Зенит ТТЛ, намотал кожаный ремешок на руку и кинулся на обидчиков. Первым, получив увесистый удар в область шеи, свалился обладатель «розочки». Второго я догнал метров через пятнадцать и  свалил ударом по спине (по голове я бить опасался Зенит ТТЛ машина надежная и тяжелая). Но праздновать победу поверженного врага не пришлось: из-за ближайшей скалы высыпала целая шайка в поддержку поверженного врага. Человек восемь. Теперь нам пришлось спасаться бегством в сторону, туда, откуда мы пришли.

 Держать совет времени не было, но когда впереди показалась небольшая скала, в виде плато, мы дружно заскочили на неё и взяв в руки по булыжнику заняли оборону. Одной стороной это мини-плато приросло к склону уходившему круто вверх. Вот один из нападающих, получив ранение оружием пролетариата, взвыл и отполз  в сторону. Остальных налётчиков это несколько отрезвило. Они собрались на безопасном расстоянии и стали совещаться. Нам ничего хорошего это не сулило. Путь был только один - всё выше и выше в гору, возможно, там нас ждала свобода.

 Переговорив, полезли вверх. Заметьте, все наши покупки были целы. У  Олега было два не глубоких пореза, но кровь из них изрядно измазала его белую футболку и руки, от этого вид у него был жутковатый. Так получилось, что наверх я вылез первым, перевалившись боком подальше от кромки  обрыва, я приподнялся на трясущихся от избытка адреналина ногах и от страха замер. Метрах в трех от меня возле узоров из колючей проволоки стоял воин-абориген и в руках у него был автомат. Воин был при полном обмундировании и даже в каске.

 Я понял, что он напуган не меньше моего, сейчас прошьет очередью и может на побывку домой съездит за уничтожение диверсанта! Надо что-то было делать. Как можно ласковее я стал ему рассказывать, что я "Русо–туристо–альпинисто". Пред испуганно дрожавшим военным объявилось еще два "туриста". Я увидел, как бледнеет чернокожий, он стал каким-то сизым. Туристы стояли и тряслись на краю обрыва, ожидая печального конца, а воин - на своем посту и тоже трясся. Тут я опять начал свои заклинания, другие русские «туристы» пытались изобразить на перепачканных лицах умиление и утвердительно кивали в такт моим заклинаниям.

 Так продолжалось до тех пор, пока страж, тупо уставившись на нас, не проявляя никакой встречной активности, не отвел ствол автомата в сторону. Потихоньку мы, гуськом проследовали мимо солдата и облегченно сопя потопали по дорожке, которая вскоре вывела нас на широкую, ведущую в город. Но нам предстояло еще одно испытание.

 В стороне от нашего курса, в тени пальм пряталось двухэтажное здание с красивым парадным входом, на ступеньках которого стояли, покуривая два офицера. Увидев нас, они остолбенели, потом один из них что-то заговорил по-французски в нашу сторону. Ничего не поняв, я бодрым и радостным голосом выдал следующую фразу: «Русо туристо, альпинисто, маринеро, шип Волков!». Офицер в ответ улыбнулся и махнул рукой – мол, можете идти. Но второй офицер стал о чём-то сердито возражать первому.

 Мои спутники стояли молча в ожидании конца дискуссии. Я потянул Валеру за руку и шепнул: «пошли пока дискутируют». Через пару минут мы были в городе. В каком-то скверике присели на лавочку. «Да, б…, - выругался Валерий, и закурил трясущимися от стресса руками. Мы с Олегом тоже закурили и сидели молча, пытаясь унять дрожь в конечностях. Потом, мы дали друг другу клятву, что в ближайшие годы о наших похождениях никто не узнает. Не знаю как они, я её хранил свято.